- Другая цивилизация,- поправила она,- та самая, к которой я принадлежу по праву рождения. И эта цивилизация, основанная на семейных ценностях, умерла - не исчезла, а именно умерла, потому что была живым организмом. Ей на смену пришло нечто неживое - раздробленное на атомы общество, лишенное тепла и уюта, самый настоящий хаос механических связей.
Вот так закончится мир, Вот так закончится мир, Вот так закончится мир, Не взрыв, но всхлип. Т.С. Элиот «Полые люди». Что-то словно щелкнуло у нее в сознании, она смягчилась, улыбнулась – и рассказала историю о своем дедушке, который присутствовал в качестве пажа на коронации королевы Виктории. - Это был другой мир, – сказал он. – Другая цивилизация, – поправила она, – та самая, к которой я принадлежу по праву рождения. И эта цивилизация, основанная на семейных ценностях, умерла – не исчезла, а именно умерла, потому что была живым организмом. Ей на смену пришло нечто неживое – раздробленное на атомы общество, лишенное тепла и уюта, самый настоящий хаос механических связей. О, мы оба прекрасно знаем, что в прежнем мире отнюдь не все было замечательно, что там хватало невежества и нищеты. Но правильнее было бы не раздирать на клочки тот мир и не менять его на анархию. Семейные ценности – такая штука, которую нужно растить, холить и лелеять. Сторм Джеймисон «Ранние годы Стивена Хайда» (1966).
- Пат, мы теряем страну, в которой выросли. Снова и снова во время бесконечной избирательной кампании 2000 года я слышал эту горестную фразу от множества мужчин и женщин по всей Америке. Но задумаемся – что же они имели в виду? Каким образом печаль и грусть – как будто умирает родной отец и ты ничего не можешь поделать, только беспомощно смотришь,- каким образом печаль и грусть проникли в сердца американцев на пороге "второго американского столетия"? Разве, как не уставал напоминать нам мистер Клинтон, мы живем не в лучшие времена, когда безработица сократилась до минимума, инфляции не разглядеть и в микроскоп, уровень преступности неуклонно падает, а доходы выросли до небес? Разве мы, как не переставала замечать Мадлен Олбрайт, не "нация, без которой невозможно представить себе мир"? Разве сегодня, как неоднократно подчеркивал мистер Буш, у нас остались соперники в военном могуществе, экономической мощи или культурном влиянии? Мы выиграли "холодную войну". Наши идеи – американские идеи – и идеалы распространяются по всему миру. Откуда же грусть и печаль? С чем они связаны? На мой взгляд, вот с чем: Америка прошла через социальную и культурную революцию. Ныне США – совсем не та страна, которую мы помним по 1970-м или даже по 1980-м годам. Другая страна, другой народ; после кампании 2000 года один из выборщиков, Уильям Макинтурф, заявил в интервью газете "Вашингтон пост": "У нас имеются две противоборствующих силы. Первая – сельская, христианская, консервативная, почти пуританская. Вторая – социально толерантная, предприимчивая, светская, родом из Новой Англии или с Тихоокеанского побережья". Дизраэли говорил, что в викторианской Британии два народа – богатые и бедные. Романист Джон Дос Пассос писал после суда над Сакко и Ванцетти и их казни: "Все в порядке, мы теперь не одна нация, а две". Сам я, слушая инаугурационную речь президента Буша, с удивлением обнаружил, что мистер Буш словно уловил мои мысли: "А порой,- заявил он,- различия становятся настолько кардинальными, что кажется, будто мы живем не в одной стране, а лишь на одном континенте". Ужасные события 11 сентября объединили страну – впервые со времен трагедии в Перл-Харборе; американцы поддержали президента Буша в его
решимости отомстить за гибель более 5000 граждан США; однако эти события выявили и новый "водораздел". В нашей стране людей разделяет не уровень доходов, не идеология и не вера, но этническая принадлежность и идентификация. Внезапно выяснилось, что среди миллионов некоренных американцев треть – нелегальные иммигранты, что десятки тысяч наших сограждан – приверженцы режимов и диктатур, с которыми Соединенные Штаты ведут войну, что некоторые наши сограждане – специально обученные террористы, прибывшие к нам убивать американцев. Впервые с 1815 года, когда Эндрю Джексон изгнал британцев из Луизианы, враг проник на нашу территорию и американцы оказались в опасности в своей собственной стране. После событий 11 сентября многие с изумлением осознали, что мир разительно переменился. Когда в 1969 году Ричард Никсон приносил присягу, в Соединенных Штатах насчитывалось 9 миллионов некоренных американцев. Ко времени президентства
мистера Буша-младшего число таких людей перевалило за 30 000 000. Каждый год в США прибывает почти миллион официальных иммигрантов – плюс почти полмиллиона незаконных. Средний показатель 2000 года определяет количество нелегальных иммигрантов в США в 9 000 000 человек. По оценке Северо-Восточного университета в северо-восточных штатах эта цифра возрастает до 11 000 000, схожие показатели приводят в штатах Алабама, Миссисипи и Луизиана, в Калифорнии некоренных американцев 8,4 миллиона – это больше, чем все население штата Нью-Джерси; в штате Нью-Йорк некоренных американцев больше, чем в Южной Каролине. С нынешним положением дел не сравнить даже Великую волну иммиграции (1890-1920). "Америка – плавильный тигель Господа, грандиозный алембик, в котором плавятся и пересоздаются заново все нации Европы",- писал Израэль Зангвилл, русский драматург еврейского происхождения, автор знаменитой пьесы "Алембик" (1908). Но цунами иммиграции, накрывшее ныне США, вызвано отнюдь не "всеми нациями Европы". Величайшее переселение народов в истории вызвано эмиграцией из стран Азии, Африки и Латинской Америки, причем эти нации вовсе не "плавятся и пересоздаются". В 1960 году только 16 миллионов американцев не могли похвастаться европейскими предками. Сегодня количество таких американцев увеличилось до 80 миллионов. Никакая нация на свете не переживала столь масштабной трансформации в столь сжатые сроки. В речи 1998 года, произнесенной в Портлендском университете, мистер Клинтон сообщил внимавшим ему студентам о приближении времен, когда американцы европейского происхождения окажутся в меньшинстве: "Сегодня, в первую очередь благодаря иммиграции, мы не найдем преобладающего народа ни на Гавайях, ни в Хьюстоне, ни в Нью-Йорке. В течение пяти лет исчезнет преобладание одного народа над другими и в нашем крупнейшем штате – Калифорнии, а затем и во всех Соединенных Штатах. Ни одна нация в мире не переживала такого глобального демографического сдвига в такие короткие сроки". Считаю необходимым поправить мистера Клинтона: ни одна нация в мире не переживала такого глобального демографического сдвига в такие короткие сроки – оставаясь при этом единой нацией. Мистер Клинтон уверял студентов, что залог грядущего процветания Америки – в избавлении от "преобладания" и в осознании собственной "принадлежности". Что ж, студенты Портлендского университета скоро узнают, так ли это – ведь их золотые годы пройдут уже в Америке Третьего Мира. Неуправляемая иммиграция грозит уничтожить страну, в которой мы выросли, и превратить Америку в хаотическое скопление народов, не имеющих фактически ничего общего между собой – ни истории, ни фольклора, ни языка, ни культуры, ни веры, ни предков. Своего рода новая балканизация... "Основной тенденцией минувшего (XX.- Прим. автора) века,- пишет Жак Барзум в своей книге по истории Запада "От рассвета к упадку",- был сепаратизм, повлиявший на все формы общественной деятельности. Идеал плюрализма был развенчан и уступил место сепаратизму; как выразился один из партизан нового времени, "салатница лучше плавильного тигля". Великие нации Европы распадаются на наших глазах. Барзум прибавляет: "При внимательном рассмотрении не замедлит выясниться, что величайшее политическое образование Запада, национальное государство, находится на краю гибели. В Великобритании бывшие королевства Шотландии и Уэльса имеют автономные парламенты; во Франции бретонцы, баски и эльзасцы требуют права на самоопределение; Корсика настаивает на своей независимости и праве говорить на своем языке; в Италии существует Лига, жаждущая отделить Север от Юга; в Венеции образована партия, мечтающая об отделении этого города от государства..." Люди идентифицируют себя с теми странами, откуда родом они сами или их предки; между тем Транснациональные элиты направляют общественное развитие в противоположную сторону. Открыто дебатируется вопрос о том, когда национальные правительства уступят власть правительству мировому, и в этих дебатах принимают участие многие "властители умов" – от Уолтера Кронкайта до Строуба Тэлбота, от Всемирной ассоциации федералистов до Организации объединенных наций. В 1991 году в Маастрихте пятнадцать европейских государств, включая Францию, Италию, Германию и Великобританию, решили преобразовать зону свободной торговли в политический союз и постепенно передать функции управления правительству этого союза. В 2000 году кандидат в президенты Мексики предложил США создать Североамериканский союз, объединяющий Канаду, Мексику и Соединенные Штаты. Несмотря на возражения, что уничтожение границ приведет к уничтожению нации, Висенте Фоке был провозглашен в американских масс-медиа "творцом будущего", а президент Клинтон публично выразил сожаление о том, что не увидит дня, когда это объединение произойдет: "Полагаю, с течением лет наши страны будут все больше зависеть друг от друга. И не только они, но и весь мир. Жаль, что я не увижу завершения этого процесса. Но идея безусловно назревшая". Америка также подвержена сепаратизму. Среди наших сограждан крепнет ощущение, что страна распадается на этнические группы. Кроме того, мы совсем недавно пережили культурную революцию, в результате которой господствующие высоты заняла новая элита. Через овладение средствами внушения идей, образов, мнений и ценностей – телевидение, искусство, индустрию развлечений, образование – эта элита исподволь создает новую нацию. Уже не только этнически и расово, но и культурно и этически мы более не "люди одной нации под Богом". Миллионы людей ощущают себя чужаками в собственной стране. Они отворачиваются от масс-культуры с ее культом животного секса и гедонистических ценностей. Они наблюдают исчезновение старинных праздников и увядание прежних героев. Они видят, как артефакты славного прошлого исчезают из музеев и заменяются чем-то уродливым, абстрактным, антиамериканским; как книги, запомнившиеся им с раннего детства, покидают школьную программу, уступая новым авторам, о которых большинство никогда не слышало; как низвергаются привычные, унаследованные от поколений предков моральные ценности; как умирает взрастившая этих людей культура -вместе со страной, в которой они росли. На протяжении жизни одного поколения многим американцам довелось увидеть, как развенчивают их Бога, ниспровергают их героев, оскверняют культуру, извращают моральные ценности, фактически вытесняют из страны, а самих называют экстремистами и лжецами за Приверженность идеалам предков. "Чтобы мы любили свою страну, нужно иметь нечто, за что ее возможно любить",- заметил Берк. Во многих, слишком во многих отношениях нынешнюю Америку любить не за что. Она , остается, конечно же, великой державой, но величие необязательно подразумевает благо. Немало таких людей, которые больше не чувствуют Америку своей. Не мы покидаем Америку, говорят они, это она нас покидает. Невольно вспоминаются слова Еврипида: "Нет большей горести на свете, нежели утратить родину". Когда армия Корнуоллиса выходила из Йорктауна, oркестр барабанов и дудок играл "Мир перевернулся вверх тормашками". Что ж, сегодня эта песня стала реальностью: вчерашняя истина обернулась нынешней ложью. Все, что вчера считалось постыдным – прелюбодеяние, аборты, эвтаназия, самоубийство,- сегодня прославляется как достижения прогрессивного человечества. Ницше говорил о переоценке всех ценностей: Прежние добродетели становятся грехами, а прежние грехи превращаются в добродетели. Каждые несколько лет, с появлением очередного общественного лидера, заявляющего что-нибудь вроде: "Американцы – христианская нация", в стране начинается форменная истерия. Да, когда-то американцы были христианской нацией, большинство граждан США по-прежнему причисляет себя к христианам. Но нынешнюю доминирующую культуру правильнее называть постхристианской, или даже антихристианской, поскольку ценности, ею прославляемые, суть антитезис древнего христианского учения. "Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства; да не будет у тебя других богов пред лицем Моим" – такова первая из заповедей, услышанных Моисеем на горе Синай, Однако новая культура отвергает Бога Ветхого завета и возжигает благовония на алтарях глобальной экономики. Киплинговы "боги рынка" отодвинули с пьедестала Бога Библии. Секс, слава, деньги, власть – вот новые боги новой Америки. Два народа, две страны... Старая Америка уходит, зато новая набирает силу. Новые американцы – поколение 1960-х и более поздние – не испытывают привязанности к старой Америке. Они считают ее лживой, двуличной, реакционной, консервативной страной – и потому отряхивают ее пыль со своих ног и с успехом строят новую Америку. Культурная революция в их глазах была славной революцией; с другой стороны, для миллионов людей эта революция – катастрофа, которая отняла у них родную страну и поселила в культурной пустыне, в этической канализации. Эти люди не хотят жить в новой Америке и не желают за нее сражаться. На выборах 2000 года политические различия между партиями были едва заметны. Мистер Буш предлагал снизить налоги радикальнее, чем мистер Гор, который заявлял, что собирается потратить деньги налогоплательщиков на борьбу с наркотиками,- вот и вся разница. Откуда же тогда столько желчи, столько сломанных копий из-за инцидента во Флориде? Терри Тичаут так оценивал состояние "двухполюсной" Америки после выборов: "Ожесточенность, с какой сторонники Буша и Гора оспаривали итоги выборов 2000 года, как нельзя более обнажает различия в культуре обоих кандидатов; а взаимное нагромождение обвинений и тон, каким эти обвинения высказывались, лишний раз подчеркивает, что нас ожидает в американской политике ближайшего будущего". Первобытная дикость нашей политики – фон, на котором отчетливо проявляется граница между двумя Америками. Сотни раз во время избирательной кампании 2000 года ко мне подходили выборщики, мужчины и женщины, и произносили одно и то же: они мне верят, они со мной согласны, но голосовать за меня не будут – потому что не смогут. Подчиняясь партийной дисциплине, они должны голосовать за Буша, ведь только Буш способен не пустить Гора в Белый Дом, а Гора, безусловно, надо остановить. Не то чтобы эти люди были ярыми противниками Клинтона и Гора – нет, они их Просто презирали. Культурная революция отравила американскую политику, и худшее, к несчастью, еще впереди. Утром 11 сентября Америка сплотилась на несколько часов – сплотилась в горе, оплакивая чудовищные жертвы, восхищаясь героизмом пожарных, которые бежали во Всемирный Торговый центр, несмотря на то, что здания готовы были рухнуть в любой момент; желание воздать по заслугам тем, кто убил наших соотечественников, также объединило людей. Но уже к октябрю от былого единения мало что осталось; и война с терроризмом, объявленная президентом Бушем, его не восстановит – как не помогла президенту Бушу-старшему 90%-ная поддержка действий администрации во время операции "Буря в пустыне". Ибо наши различия коренятся в "глубинных" верованиях – а в преодолении этих американцы преуспели ничуть не больше, нежели в ту пору, когда генерал Борегар приказывал открыть огонь по форту Саммер. Да, мы удаляемся друг от друга – и не только физически, но и духовно. В одном из своих публичных выступлений я обратился к участникам Национального съезда республиканцев в Хьюстоне в 1992 году с такими словами: "Друзья, сейчас решается не просто, кто и что получит в итоге выборов. Решается, кем нам быть, во что нам верить, как нам доказать, что мы – американцы. В нашей стране идет религиозная война, война за душу Америки. Можно назвать ее войной культур; и исход этой воины важен для нашей страны ничуть не менее, чем исход холодной войны. И в войне за душу Америки с нами Джордж Буш, а против нас – Клинтоны. И мы должны вернуться домой и встать рядом с Бушем". Эти слова разожгли пожар, полыхавший весь 1992 год и тлеющий до сих пор. Меня обвиняли в провокации, в разжигании ненависти. Ничего подобного! В моих словах все было истинной правдой, и ныне, восемь лет спустя, многим стало ясно, был ли я прав относительно Билла и Хиллари Клинтон. Мистера Клинтона уберегли от импичмента по той причине, что он олицетворял собой противную сторону в упоминавшейся выше войне культур; его устранение со "сцены" могло поставить под угрозу все, чего удалось достичь за десятилетие. За импичмент президента Клинтона не проголосовал ни один демократ; это лишний раз подчеркивает, каких успехов добилась культурная революция в ниспровержении прежних стандартов истины, этики и справедливости. В понимании новой элиты морально все, что помогает утверждать революционные ценности, а все, что опровергает эти ценности,- аморально. Между сенаторами-демократами и старым судом присяжных много общего: и там и там торжествовали истина и справедливость – потому что мы победили и наш человек добился своего. Большевистская революция, которая началась в 1917 году штурмом Зимнего дворца, завершилась с падением Берлинской стены в году 1989. Мечтой ее творцов было создание человека будущего. Однако полицейский террор, ГУЛАГ, семьдесят лет слепого поклонения Марксу и Ленину и пестуемой с младенчества ненависти к Западу нисколько не помогли решить эту задачу. Коммунизм – это бог-неумеха. Когда же колосс на глиняных ногах лжи обрушился, народы Восточной Европы И России принялись ломать статуи Ленина и Сталина (так у автора.- Прим. перев.) и выбрасывать на свалку истории книги Маркса и Энгельса. Да, ленинская революция потерпела крах, но революция шестидесятых, начавшаяся в университетских кампусах, оказалась более успешной. Она изменила мировое сообщество и создала новую Америку. К 2000 году неформальная культура шестидесятых стала у нас доминирующей, ее окончательную победу ознаменовало выкидывание белого флага политиками-традиционалистами в Филадельфии. Что же касается морали и общественной жизни – борьба за ценность человеческой жизни и за возвращение к Богу народа той страны, которую принято называть "Божьей", – тут республиканцы просто подняли руки и взмолились: "No mas". В своей книге я намерен описать эту революцию – какие она ставила перед собой цели, откуда и как возникла, как сумела лишить нас Бога, как осквернила наши храмы, изменила веру и подчинила себе молодежь и что , предвещает ее триумф. Следует помнить, что эта революция восторжествовала не только в Америке – нет, она победила на всем Западе. Цивилизация, основанная на вере, а с нею культура и мораль отходят в прошлое и повсеместно заменяются новой верой, новой моралью, новой культурой и новой цивилизацией. Помимо культурного разделения и помимо массовой иммиграции, угрожающей Америке балканизацией, нас подстерегает иная, куда более серьезная опасность. Запад умирает. Народы Запада перестали воспроизводить себя, население западных стран стремительно сокращается. С самой Черной Смерти, выкосившей треть Европы в четырнадцатом столетии, мы не сталкивались с опасностью серьезнее. Нынешний кризис грозит уничтожить западную цивилизацию. Сегодня в семнадцати европейских странах смертность значительно превышает рождаемость, гробы в них требуются куда чаще, чем колыбели. Это Бельгия, Болгария, Венгрия, Германия, Дания, Испания, Италия, Латвия, Литва, Португалия, Россия, Румыния, Словакия, Словения, Хорватия, Чехия и Эстония. Новый гедонизм, как представляется, не дает объяснений, зачем продолжать жить. Его первые плоды кажутся ядовитыми. Неужели эта новая культура "освобождения", которая оказалась столь привлекательной для нашей молодежи, на деле станет самым смертоносным канцерогеном? А если Запад задыхается в хватке "культуры смерти", как подтверждает статистика, последует ли западная цивилизация за ленинской империей к бесславному концу? Столетие назад Гюстав Лебон писал в своей классической работе "Психология толпы": "Истинная причина великих потрясений, которые предшествуют смене цивилизаций – например, падению Римской империи и возвышению арабов,- есть кардинальное обновление образа мыслей... Все сколько-нибудь значительные исторические события – видимые результаты невидимых сдвигов в человеческом мышлении... Настоящее время – один из тех критических моментов, когда человеческая мысль претерпевает трансформацию. Лебон говорил о своем времени, о конце девятнадцатого столетия, однако его слова не утратили актуальности по сей день. Именно культурная революция привела к нынешнему "кардинальному обновлению образа мыслей". И это обновление как будто сделало западные элиты невосприимчивыми к факту грядущей гибели их цивилизации. 'Элиты словно не интересуют ни депопуляция, ни отказ от национальной государственности, ни нарастающая иммиграция из стран третьего мира. Теперь, когда все западные империи погибли, Ноmо Оссidentalis, освобожденный от цивилизаторского и христианизаторского бремени, наслаждается современными развлечениями, утрачивая при этом желание жить и нисколько не боясь приближающейся смерти. Наступают "сумерки Запада"...
